На востоке от башни — остатки собора XI века. Надо обойти эти руины и пойти на северо-запад по стрелкам, указывающим на кладбище Шато и Старый город.
На этом кладбище на холме покоится Александр Иванович Герцен. Он умер в Париже и сначала был похоронен на кладбище Пер-Лашез, но потом его прах был перенесен в Ниццу, где он жил с 1850 по 1852 год и где умерла его жена. В Ницце Герцен напечатал немало работ, в частности «Письма из Франции и Италии», впервые вышедшие по-немецки. Он почти не общался с русскими здесь. После смерти жены переехал в Лондон. Над могилой Герцена на кладбище Шато — памятник работы скульптора Парфена Забелло.
В Ниццу Герцен приехал в один из самых трагических моментов своей жизни. Во Франции после краха революции 1848 года к власти пришел Наполеон III. Герцен тогда бежал из Парижа с чужим паспортом. В Ницце он обосновался, чтоб побыть в уединении и подумать. Трагедия общественная совпала с личной.
«Осенью 1851 года, при столкновении пароходов, в море погибли мать Герцена и его маленький сын. Тяжело заболела, потрясенная гибелью близких, жена его, Наталия Александровна. А в Париже дело пришло к давно предчувствованной развязке: «республика пала, зарезанная по-корсикански, по-разбойничьи, обманом, из-за угла»: 2 декабря 1851 года президент Французской республики, племянник Наполеона, Луи Бонапарт («косой кретин», как называл его Герцен), совершил государственный переворот — разогнал Национальное собрание, арестовал оппозиционных депутатов и присвоил себе всю полноту власти… 2 мая 1852 года в Ницце, после жестоких страданий, умерла Наталия Александровна. Герцен оставил у себя старшего сына, а двух меньших дочерей отдал на первое время приехавшей за ними из Парижа Марии Каспаровне. В жизни Герцена впервые наступила пора, когда ему представилось, будто и сам он гибнет, будто вершина его жизни позади, перейдена, начался спуск. Это чувство сломанное, конца, старости пришло к нему не после смерти жены, а раньше, сразу после гибели революции, когда семья его была еще цела, но республика каждый день делала шаг к деспотизму», — пишет Лидия Андреевна Чуковская.
